Олд Оса

О тексте

Написано 02 Ноя 2006, размещено в рубрике Цитаты.

Поделиться:

Василенко И. Д. В ВАГОНЕ

На станции Ростов в вагон пригородного поезда протиснулись двое мальчиков. Сумерки уже сгустились, и лица мальчиков тонули в них расплывчатыми, бледными пятнами. По росту старшему можно было дать лет четырнадцать, младший же не доставал и до плеча старшего.
— Духота какая! — сказал старший чистым, как у девушки, голосом.
Натыкаясь на чемоданы и мешки, загромоздившие проходы, он пробрался к окну и со стуком опустил раму вниз. В вагон хлынул свежий воздух. Мальчик потрогал руками верхнюю полку, подсадил на неё младшего и туда же полез сам.
— Улёгся, доктор? — спросил он любовно,
— Улёгся, — солидно ответил младший.
— Ну, поехали назад. Не выполнили мы с тобой задания.

Молодая женщина, сидевшая в окружении кошёлок с ароматными яблоками, беззлобно сказала:
— Вот какие теперь пошли дети! Кроме них, будто никого и нет в вагоне: пришли, открыли окно, а старших и не спросили.
— Самостоятельные очень!- сердито подхватила старушка, крепко обнимавшая огромный чемодан. — А балованные — ужас! Даже курят. А чтоб место старшему уступить — и не подумают. От Ворошиловского до вокзала на площадке трамвая стояла.
— С таким чемоданом, бабушка, в середину трамвая и кондуктор не пустит: только на площадке и ехать, — сказал старший мальчик.
— А ты меня не учи! — ещё более осердясь, крикнула старушка. — Чемодан как чемодан — обыкновенный.
— Да, обыкновенный! — усмехнулся мальчик. — Чуть руки себе не оборвали, как тащили его до поезда.
— И сейчас плечо болит, — подхватил младший.
— А разве ж это вы помогали?
— А то кто ж? Мы.
— А я вас не признала тут, в потёмках. Да и глаза уже немолодые.
Старушка помолчала и, не желая, видимо, полностью сдаться, пробормотала:
— А курить всё-таки молодым не следует. Для здоровья вредно.
— Да мы и не курим. Тут до нас было накурено. Мы дым в окошко выпустили.
— Вот я и говорю: самостоятельные очень.
Старший опять усмехнулся:
— Я, бабушка, всю весну на тракторе ездил.
— Это я тут накурил,- добродушным басом признался военный, сидевший в углу. — До войны никогда табаком не баловался, а попал на фронт — закурил. Без этого воевать трудно.
— Трудно? — спросила старуха.
— Очень трудно. Можно даже сказать — невозможно. Так вот и привык. Теперь, на мирном положении, бросать придётся. Не знаю, удастся ли…
— Удастся,- авторитетно сказал младший мальчик. — Отец писал: «Как приеду, так и брошу».
Протяжно и радостно прокричал паровоз, вагон дрогнул, и за окном тёмными силуэтами поплыли перронные столбы, грузовая тележка, вагоны соседнего поезда.
На мгновение в окно ворвался ослепительно белый свет фонаря, выхватил из темноты загорелое лицо военного, скользнул по кошёлке с яблоками — и потух.
— Поехали, доктор, — опять сказал старший мальчик. — Зря мы с тобой прокатились.
— Да что ты его всё доктором зовёшь? — удивилась старуха. — Имени у него нет, что ли?
— Да нет, его Ваней зовут, а доктор — это прозвище. Он лошадь вылечил, — вот ребята его и прозвали так.
— Как — лошадь вылечил?- послышались голоса пассажиров. — От чего вылечил?
— От раны, — с видимым удовольствием сказал старший. И чтоб его лучше слышали, склонил вниз голову. — Лошадь раненая к нам в деревню пришла с фронта. Фронт-то совсем близко был. Стала на око лице, а войти боится. Ваня заметил её и говорит: «Иди, иди, не бойся». Да в школьный двор её и привёл. Учительница сначала даже обиделась. «Разве ж можно, — говорит, — такое большое животное держать здесь! Ты б ежа принёс для живого уголка или кролика, а то целую лошадь привёл!» А ребята обрадовались и просят: «Пусть, Марфа Ивановна, живёт!» Лошадь и осталась при школе. Кормили её все ребята, лечил только Ваня, потому что она никому больше не давала рану свою мазать, одному Ване доверяла.
Военный прокашлялся и, обращаясь к старушке, сказал:
— Вот вы, извиняюсь, вроде не одобряете детвору за самостоятельность. А я думаю, что это хорошо. За четыре года на фронте я всякого народу насмотрелся.
Военный принялся рассказывать о разных случаях, когда смекалка и самостоятельность выручали из беды. Рассказывал, а сам всё поглядывал в окошко.
За Мартыновым разъездом он опять озабоченно глянул в окно.
— А тут по-прежнему есть остановка? — спросил он.
— Есть, — сказал старший мальчик. — Нам тоже
здесь сходить.
— Вот как! А зачем вы ездили в Ростов?
— Отца Ваниного встречали.
— Ну и что же, не приехал?
— Да как его признаешь! — с досадой сказал старший. — Я его совсем не знал, потому что в другой деревне тогда жил, а Ваня разве помнит, какой он! Ване всего шесть лет было, когда отец на фронт ушёл. По карточке хотели встретить.
— По карточке?..
— Да, по портрету. Подошёл поезд с демобилизованными, а народ как двинет! Нас и затолкали.
— С цветами полезли! — обиженно сказал Ваня.
— А вы б по вагонам походили,-со странной напряжённостью сказал военный.-Может, он в этом поезде едет.
— Да мы уже ходили. В каждом вагоне в два голоса с Ваней кричали: «Товарищ гвардии сержант Приходько, чи вы тут?» Не отозвался.
Военный охнул и растерянно сказал:
— А я тут!.. Вот же я…
Минуту спустя Ваня, утратив всю свою солидность, сидел на коленях у военного и прижимался щекой к гладким холодным медалям. Молодая женщина незаметно перекладывала яблоки в карманы ребят, а старуха вздыхала, всхлипывала и добродушно укоряла:
— Самостоятельные!.. Везде кричали, а тут не догадались…

Добавить комментарий

Олд Оса

Свежие статьи

Недавние комментарии