Повзрослевший пионер

19 мая 1981 года я вышел из поезда на Ярославском вокзале Москвы и двинулся в сторону стоянки такси, в кулаке была зажата «трешка» (я ее берег, я хотел приехать домой непременно на такси). Эти три рубля остались у меня от выигрыша в карты в купе, мы играли все последние сутки пути. Мне везло, я много пил, кутил и продолжал выигрывать. В этот поезд я сел где-то в районе Новосибирска.

Но еще раньше меня уже в третий раз на той же станции высадили из другого поезда, на котором я приехал из Барнаула. В Барнауле меня тоже высадили из поезда, на котором я ехал от Сковородино. Высадили потому, что я ехал без билета, но в военной форме. Кто-то украл у каких-то пассажиров коробку с югославскими мясными консервами «ланчен-мит», это был не я, но я был самым пьяным и потому подсунули под полку в отсеке, на которой я спал.

Поскольку я не крал этих консервов и пошел в отказ, поскольку сами консервы были найдены и возвращены владельцам, милицию вызывать не стали, а просто высадили меня из поезда в Барнауле. Тем более что формальный повод был на лицо – я ехал без билета от Сковородино. В Сковородино я приехал автостопом из Тынды, в которую нас привезли на поезде из Приморья. Мы были дембелями советской армии.

В Тынду согласились уволиться на комсомольскую стройку все залетчики просто потому, что обещали на этих условиях уволить без задержек. В Тынде мы зависли на трое суток, попав на длинные выходные из-за Дня Победы, и мы там пропили все деньги, на которые планировали купить билеты до Москвы. Работать в Тынде мне не хотелось, мне просто там нечего было делать.

Меня ждала Москва, я был специалистом по паркету, меня ждала нормальная сытая карьера паркетчика в Москве, а в Тынде что? Другое дело — уложенная за приличные денежки массивная паркетная доска в квартире зажиточного москвича – и деньги на кармане, и инфраструктура развлечений под рукой во всей полноте ассортимента. Но это все было потом, когда я освоился на гражданке.

А 19 мая в день пионерии я вышел из поезда на Ярославском вокзале Москвы, и двинулся в сторону стоянки такси, в кулаке была зажата «трешка». Позади были тяготы и лишения двух лет армейской службы, преодоления себя и обстоятельств этого странного и нелегкого пути домой.

Здравствуй, Москва! — сказал я, — вернулся твой повзрослевший пионер…