Письма Герхарда | Пожар (Что ещё бывало)

На станции был дым. Горел двухэтажный деревянный с виду дом.

Времени было — половина девятого утра.
Поджидающие электропоезд не особенно обращали внимания на запах, и на пожарную машину, и на негромкий треск из дома — бросят сонный взгляд через дорогу, и всё. Глядя на вялую суету вокруг дома, и я успокоился: нет, не может быть ничего страшного в происшествии. Вот пожарный — он стоит и курит, а не кричит кому-то невидимому: «Коля! Ещё воды!». Вот красная пожарная машина — даже и ведро, привязанное проволокой, у неё красное. Вот пьяненький Мужик Из Соседнего Дома — он без интереса вскидывает голову, молча кивает кому-то и ныряет в расположенное в 10-ти метрах от пожара рюмочное заведение. Вот продавщица рюмочной на минуту бросает прилавок, чтобы проверить, не угрожает ли её заведению опасность; тщательно вытирает руки, прежде чем приступить к осмотру; что-то протяжное произносит в телефонную трубку.

И такая во всём нега, хладнокровие и уверенность в собственных силах, что и во мне поселяется чувство, будто всё будет хорошо.

И я сажусь в электропоезд, и еду в том блаженном состоянии, которое бывает лишь в детстве, когда разбиваешь перед сном банку варенья, а наутро всё чисто, и только маленькая вишнёвая капелька на стене напоминает о казусе. И в этом состоянии я езжу целый день по городу, попадаю даже в аварию, стою под нудным апрельским дождём, ругаюсь с кем-то, решаю вопросы, опять стою по дождём, бегу, бегу, сердитый — страшно, а всё-таки далеко внутри маленькая мелодия звучит.

Пусть, поётся в этой песенке, дождь; пусть слякоть. Пусть треск кузова «Газели» о бампер «Мерседеса» — пускай! Здешний сумасшедший мир нарисован любителем. Там, на станции — там всё покойно. Там уставшие пожарные пьют квас, вытирая пот с усталых лбов. Там 6 спасённых котёнков — еле сыскались, подлецы, за диваном. Там Инспектор выписывает штраф нерадивому владельцу Игрового Павильона, а тот переминается с ноги на ногу, указывая подбородком в сторону рюмочной. Там Спасённые Жильцы со смехом затаскивают обратно в дом слегка погнутую кровать с хитрым узором панцирной сетки.
Есть мир, заканчивается песенка, в котором Всё Идёт Как Надо.
Только нехитрые слова этой песенки держат меня весь день на плаву.
Я иду и иду.

А когда я возвращаюсь, оказывается, что дом всё-таки догорел.