Письма Герхарда | О. (III)

На второй вопрос ответить тоже просто: белой горячки не было. И вот почему.

Во-первых, я не пил к тому времени уже давно. Я не пью, когда работаю. А я работал, откуда же деньгам и подаркам взяться?
А во-вторых, Девушка С Того Берега Реки мне сказала, чтоб я не беспокоился — это не белая горячка. Это была очень большая и очень убедительная девушка.
Она сидела на другом берегу Оки и смотрела на меня. А я смотрел на неё и думал: какая красивая. Но большая. Очень большая, как по мне. Метров шесть по приблизительным прикидкам.

Смотрит на меня и смеётся. Просто залюбуешься, как она смеётся.
Я, говорит, хочу к тебе. А ты хочешь?
Я хочу, но мне ведь страшно за неё, вот что я тогда делаю: пожимаю плечами.
— Ты утонешь, — предупреждаю её. — Останься, я стану просто смотреть на тебя, а ты на меня, это здорово. Нет? Даже и песня есть такая про «ты живёшь на одном, ну а я на другом, на высоком берегу на крутом». Ты большая, мне тебя не спасти.

Нет, говорит. Я хочу к тебе.
И она входит в воду.

Оказывается, быть Большой Девушкой очень здорово. Она идёт по дну, а вода ей доходит только до груди.
Грудь у неё очень крепкая, прекрасная грудь.
Мы сидим с ней рядом, болтаем, и я смотрю на её грудь – великолепная грудь, что и говорить! Сейчас такое мало где встретишь.

И мы говорим до вечера, вот как. Я между делом справляюсь у неё про белую горячку. Она отрицательно качает головой.
Я ей верю.

Выясняется, что она проститутка. И сегодня же вечером должна отправиться в Голландию.
Куда же ещё, верно?
Мы прощаемся, она неторопливо идёт в сторону железнодорожного моста.
К железнодорожному мосту приближается товарняк.
Девушка С Того Берега Реки не спешит, но шесть метров – это шесть метров. Она догоняет поезд, садится на вагон в середине состава, и уезжает.

Какое-то время она машет мне рукой. Вскоре поезд скрывается из виду, и ко мне подступает тоска.
Я вряд ли когда попаду в Голландию. Грустно, верно?

Ещё как.