Письма Герхарда | Настоящая история О. — (где-то в середине)

Всё вокруг живое.

Живые деревья, живая вода, такие живые кусты. Живые травинки — наступишь на неё, а она тоненько вопит: оё-ёй-ё-ёй! Зачем ты делаешь мне так больно! Больно мне! Ногу поднимай скорее!

Я тушу костёр — сожжённая земля причитает: ой!.. ой!..
Ко мне прилетает комар. Он садится на руку и с удовольствием вонзает хоботок в кожу. Я позволяю комару вдоволь напиться моей крови. Комар насыщается, брюшко в полумраке толстое, рубиновое. В знак благодарности комар выпускает в кровь маленькую дозу наркотического вещества и тяжело взлетает.

Мужской голос говорит, что комары так делают всегда, только этого мало кто замечает. Во-первых, это очень маленькая, незаметная доза. А во-вторых, человек обычно злится на комара, бьёт его, и поэтому комар не успевает совершить вот этого жеста признательности.

Я раздеваюсь, ложусь у потухшего костра и позволяю комарам как следует закусить. Самое главное — не хлопнуть в сердцах по какому-нибудь особенно усердному хоботатому, ведь тогда всё пойдёт насмарку.

Комары отпивают немного крови, выпускают маленькую дозу своего хитрого комариного наркотического вещества, машут крылом и улетают. Их много — тысячи, наверное. Укус — блаженство. Сначала боль — потом хорошо. Боль — хорошо. Боль — ой, как хорошо. Очень хорошо. Замечательно. И совсем не больно.

Я лежу, стараюсь не шевелиться, чтоб не задеть вновь эту нудную травинку, украдкой болтаю с мужским голосом. Мы сходимся вот на чём: хорошо, что всё в природе так сообразно устроено.